1 Детство ассоциирует с запахом бабушкиных блинов. «С ароматом сдобного теста, пасхальных куличей, пирогов, блинов – у меня ассоциируется детство. Бабушка умела готовить очень вкусные «кружевные» блинчики! Я помогал ей. С особым трепетом бабушка готовила угощения к Пасхе. Она была очень религиозной, научила меня молиться. В детстве я не садился завтракать без молитвы. Сейчас последний раз молился на Пасху. Нехорошо. Надо делать это чаще».
2 С удовольствием откликался бы на имя Сальвадора Дали. «У меня в арсенале нет киноролей, с которыми бы зритель ассоциировал исключительно меня. Но мне бы хотелось оборачиваться на имя Сальвадора Дали. Я играл Дали на сцене. Это был очень интересный эксперимент. Жаль, что этот спектакль сейчас не идет».
3 Многое прощает дуракам.
«Дуракам простительно многое. Но дурак может быть разный. Если человек просто не дружит с головой – ну, какой с него может быть спрос? А вот если он невежда, который не знает, не владеет информацией и не желает исправить ситуацию, но гнет свою линию – это непростительно. Я в такой ситуации не стану молчать. Хотя, с другой стороны, без дураков жить было бы неинтересно. Были бы все умные, и как тогда понять, что они не дураки?»
4 От «идиота» до «маладца» – спектр обращений к самому себе. «Как и многие, веду диалоги с самим собой. Обращаюсь к себе по-разному, что зависит от настроения. Порой сокрушаюсь: «Идиот, какой же ты идиот!». Порой иронично качаю головой и приговариваю: «Ма-ла-дєц!»
5«Вчитывается» в глаза актрис-партнерш. «В глазах партнерш по сцене порой можно прочитать что угодно: от интереса и желания соблазнить до пренебрежения. Мне приятен весь спектр чувств, кроме пренебрежения».
6 Уверен, общение на повышенных тонах помогает в любом деле.
«Я вредный и придирчивый, могу повысить голос. Если что-то мешает процессу репетиции, могу наорать. Довольно часто делаю это и вне сцены. Последний раз крикнул на детей, они сожгли молоко на плите. Молоко вспыхнуло, это было неожиданно, я не выдержал и прикрикнул…»
7 Лучший друг – супруга. «Жена Ирина – мой лучший друг. В целом,
с возрастом, круг друзей сужается.
Не то чтобы он ограничивался, просто друзей становится все меньше и меньше. Это ни хорошо, ни плохо. Это закономерный процесс».
8 Хранит чужие автографы, не жалеет свои. «Будучи школьником я попросил автографы у футболистов киевского «Динамо» – Трошкина и Матвиенко. Где-то они у меня до сих пор хранятся. Сегодня никогда не отказываю в автографе. Приходилось расписываться на странных вещах: документах, деньгах, на теле. На письма поклонников, правда, не отвечаю, порой люди обращаются со странными просьбами. Кто-то просит денег. Когда папа был министром культуры, один человек попросил записать его к папе на прием… Нонсенс! Еще люди очень удивляются, встретив меня на стадионе, на рынке, в магазине. В ночном клубе обязательно поинтересуются: «Что вы здесь делаете?» Пожимаю плечами: «Отдыхаю». Они удивляются, я тоже».
9 Перед сном слушает виниловые пластинки. «Сейчас я вернулся к винилу, могу на ночь что-нибудь послушать. У меня большая коллекция. Не могу выделить одну «жемчужину», наверное, у меня целое виниловое «ожерелье»! (Смеется) Мама сохранила мои детские пластинки, иногда друзья дарят, но в основном пополняю коллекцию самостоятельно – привожу из-за границы».
10 Во сне-кошмаре видит себя в… балетной пачке. «Меня беспокоят чисто актерские сны-кошмары. Например, я в пачке танцую на сцене, не могу понять какой мой акт, кричу: «Девочки, в какой линии я стою?» Или, например, забываю свой текст во время спектакля. Естественно, просыпаюсь в холодном поту! Хотя наяву я пару раз забывал текст. Ценю такие моменты, они заставляют импровизировать. Если актер умеет импровизировать, это подтверждает его мастерство».
